Бадма-Ханда стала лидером в СМС-голосовании и получила максимальный балл от судей.
«МК в Бурятии» встретился с певицей и расспросил ее об участии в конкурсе. Мы также узнали, чем коронавирус помог Бадма-Ханде, что она думает о роли женщины в современном мире и что хотела бы поменять в самой себе.
«Пошла на сцену, коленки трясутся»
— Ваше участие в «Новой звезде» оказалось настоящим событием. Как вы попали на конкурс?
— 31 августа прошлого года со мной в Инстаграме связалась продюсер «Новой звезды». Она написала: «Мы ищем вокалиста, который бы защитил Бурятию на нашем конкурсе. Было бы это вам интересно? Или, возможно, вы можете кого-то посоветовать?». Я предложила другую исполнительницу. На следующий день продюсер мне позвонила: «Спасибо. Но теоретически по датам вы могли бы участвовать сами?». Я отвечаю: «Я же, наверное, слишком взрослая для конкурса». Мне говорят: «Если вы сможете, это будет для нас честь. Мы под вас подстроимся».
Я стала думать, решила посоветоваться. Испугалась, честно говоря. Позвонила сначала Константину Ханхалаеву (продюсер, меценат, основатель галереи «Ханхалаев». — Прим. ред.). Он выслушал меня, сказал: «Конечно, надо участвовать, не нужно бояться». Потом набрала Жаргала Жалсанова (художественный руководитель театра «Байкал», где работает Бадма-Ханда. — Прим. ред.). Он говорит: «Сейчас такое время, что надо на телевизионных экранах появляться». Директор «Байкала» Дандар Бадлуев и музыкальный руководитель театра Баттулга Галмандах тоже одобрили мое участие. И тогда я написала, что готова. Съемки отборочных туров прошли в начале сентября в Москве. Только с апреля этого года их начали показывать. Я ничего никому все эти месяцы не рассказала. Видите, как тайну могу хранить.
— Какие ощущения были перед выходом?
— До меня выступала молоденькая девочка, ей поставили ноль баллов. Я сижу, слышу это, вся в напряжении. Все молитвы читаю про себя — чтобы сила духа была, чтобы я нормально выступила. Начали мне микрофон цеплять, сердце — тук-тук-тук. Пошла на сцену, коленки трясутся. Встала, стала петь первый куплет — дыхания нет. Во второй половине первого куплета смотрю налево — Хэшэкто так спокойно смотрит на меня (Хэшэкто Бодиев аккомпанировал певице на гитаре. — Прим. ред.). Направо посмотрела — там галерея Ханхалаева сидит, все улыбаются. И почувствовала такую большую поддержку! Знаете, у некоторых конкурсантов вообще не было никого из болельщиков. У кого-то один-два человека. А у меня — целый ряд. И все, я успокоилась. Распелась. Закончила, закрыла глаза. Понимаю, что нормально все сделала, но могла бы и лучше. Открываю глаза — а весь зал встал. Думаю: «Неужели я так хорошо спела?».
— А почему страх был?
— Я первый раз в таком масштабном конкурсе участвовала. Мне и раньше предлагали, но я всегда отказывалась, потому что недостаточно хорошо знала русский язык — в подобных состязаниях ведь надо не только петь, но и говорить. Я же в 14 лет приехала в Бурятию из Шэнэхэна (бурятская автономия на территории Китая. — Прим. ред.) и русский не знала. Сейчас — пишу и говорю более-менее. Но все равно участвовать в таких шоу — страшно. Ты же не только себя представляешь, но и Бурятию представляешь. Я не ожидала, что вокруг моего участия в «Новой звезде» будет такой ажиотаж. Весь народ, мои знакомые и друзья, простые люди — все поддержали. Огромное всем спасибо!
«Наши дети должны быть лучше, чем родители»
— Ваша дочь — уже на втором курсе университета. Где она учится?
— Это РГУ нефти и газа имени Губкина в Москве, специальность «Информационная безопасность в топливно-энергетическом комплексе».
— Абсолютно техническая специальность? Как так случилось, ведь мама — певица?
— Уяна с самого детства обожала математику и была азартной. Мама моя ей постоянно логические задачки задавала — на сообразительность. А я «гоняла» на скорость: «Дважды два — сколько? Теперь умножай на десять, отними семь, быстрее, быстрее». Уяна окончила Бурятский национальный лицей-интернат №1 с золотой медалью.
— Она поет?
— Мы все поем с детства. Сейчас дочь еще и танцует — в студенческом ансамбле. Они каждые выходные выступают на разных площадках. И даже зарабатывают деньги…
— Как часто вы видитесь?
— Сейчас большую часть времени я провожу в Улан-Удэ, работаю в театре «Байкал». Если есть какой-то перерыв в графике, хотя бы неделя, то сразу к дочери лечу. Скучаю по ней. Уяна стала уже взрослая, ей 19 лет. Теперь она больше для меня как подруга, советница, критик. «Мама, вы не так оделись, мама, вы не так накрасились». Иногда скажет: ««А сегодня с вами визажисты поработали?». Я: «Откуда ты узнала?». Уяна: «Хорошо сделали». Еще она смотрит за тем, как я веду Инстаграм, помогает, проверяет мои посты.
— Видите в дочке продолжение рода?
— Наши дети должны быть лучше, чем родители. У меня очень большая надежда на дочь. Я разговариваю с ней о честности, ответственности. Она не только Уяна, она представляет и меня, и весь бурятский народ, и азиатов во всем мире. У нас в республике все происходит само собой, люди общаются дружелюбно, они не видят разницу в национальностях. Как только выезжаешь за пределы Бурятии, все по-другому. Там это очень видно. Я говорю ей: «Ты должна вести себя вежливо, воспитанно, несмотря ни на что. Умные люди всегда промолчат, они умеют скрывать свои эмоции». Она все это понимает.
— Какое будущее вы бы хотели для дочери? Хорошая работа, замужество, реализация себя?
— Я раньше думала, что женское счастье заключается в том, чтобы найти хорошего мужа, родить детей, воспитать их. Что мужчина должен быть всегда впереди, что женщина должна его боготворить. Но сейчас жизнь стала другая, быстрая. В последнее время я вижу много успешных женщин. И, видимо, я стала такая же. Моя тетя, очень умная, воспитанная женщина, она окончила Харбинский университет, однажды мне сказала: «Никогда не нужно надеяться на мужчин. Ты должна быть самостоятельной. Если что-то случается, нужно уметь это решить одной». Я бы хотела, чтобы дочь получила образование, чтобы она стала хорошим специалистом, чтобы у нее была финансовая независимость. Чтобы она уважала мужчин, но при этом была самодостаточной.
— Как удержать баланс между традицией и желанием женщины быть свободной и самодостаточной?
— Традиции — это очень правильно. Нельзя забывать, кто мы такие. Но все же мы не живем в то время, когда все скакали на конях… Во-первых, все зависит от воспитания родителей. Без этого все остальное бессмысленно, неправильно. Во-вторых, должен быть ум. Человек сразу с ним рождается. Школа не учит уму, она просто дает образование. Чтобы традиция и современность пересекались в правильном направлении, должны быть воспитание и ум. Еще хочу сказать, что мы, женщины, — очень интересные создания. Многопрофильные. Можем и детей воспитывать, и бизнес делать, и за мужем ухаживать. А мужчины двигаются в одном направлении. Я говорю дочке, что счастливая семья зависит от мудрой женщины.
— А что вы скажете про феминизм?
— Везде должно быть равноправие. Если женщины слишком вверх пойдут, так тоже нельзя. Перекос получится. Нужен баланс. Не зря же есть Инь и Янь. Классно, что у нас глава Бурятии — мужчина. Что у нас мужчины — борцы. Это прибавляет дух республике.
— Но на российском чемпионате наши девушки выиграли два золота, а наши борцы — ни одного.
— Ну, значит, есть куда расти.
«Я стала больше себя любить»
— Если традиции и современность переносить в сферу музыки, то что можно сказать? На «Новой звезде» Юрий Николаев предложил вам об этом подумать, привнести какое-то электронное звучание.
— В принципе, я этим и занимаюсь. У меня много песен в современной аранжировке. Когда я отправляла треки на «Новую звезду», мне сказали, что лучшее сопровождение — гитара. Так звучит круче. Раньше я еще думала, что чем больше музыкантов на сцене — тем лучше. С певцом может быть один гитарист — и этого будет достаточно.
— Как вы проникаете в слушателя? В чем секрет вашего голоса?
— Что происходит со слушателем, я не знаю. А пою сама так. Я считаю, что песню надо рассказать. Это состояние души. С возрастом я стала понимать, что не нужно брать слишком высокие ноты. Кричание — тоже ни к чему. Иногда нужно очень тихо рассказать, иногда — прошептать, иногда — просто проговорить слова. Обволакивать слушателя голосом. И показывать ему свою душу.
Знаете, ведь моя мама была против того, чтобы я пела. Раньше считалось, что тот, кто поет, чувствует тоску или печаль. Через пение люди свои эмоции выпускали. Шэнэхэнские буряты, когда уехали в Китай, очень скучали по родине. Кто-то оставил дом, кто-то — любимого человека, кто-то — детей. Большая часть песен была грустной, они рассказывали о своих чувствах.
Я все время напевала что-то, мама говорила мне: «Перестань, это плохая примета». Тех, кто пел, приглашали на свадьбу или Сагаалган. И все. Когда я переехала в Бурятию, я поняла, что петь могут в театрах, в концертных залах. Я сказала: «Мама, сейчас же все по-другому стало. Пением можно зарабатывать. Это профессия». И попросила маму, чтобы она научила меня народному пению.
— Почему бурятская музыка в России не популярна?
— Может, мы сами виноваты, что не продвигаем музыку на нужных платформах. Сейчас Интернет очень помогает. Я вот только сейчас этим начала заниматься. Готовимся выкладывать музыку на ITunes, Spotify, «Яндекс-Музыке».
— Означает ли это, что вы готовите новый альбом?
— В январе я должна была лететь в Москву, чтобы записать как раз новую пластинку. Уже Константин Ханхалаев договорился с музыкантами, арендовал студию звукозаписи. Но в день отлета чувствую — мне очень жарко. Измеряю температуру — 38. Конечно, я никуда не полетела. А позже выяснилось, что у меня ковид. Я очень тяжело его перенесла, пролежала 21 день в инфекционной больнице. Спасибо медикам, что они меня спасли. А ведь мне было так плохо, что иногда я думала, что не проснусь. Я задыхалась, кашляла. Первую неделю просто не могла ходить. Лежала в отдельном боксе, меня подключали к кислороду.
— Как ваш голос все это пережил?
— Не поверите, но он стал еще лучше. После болезни я испугалась, что не смогу больше петь. Я ведь даже говорить не могла. Потом мне сказали, что нужно делать дыхательную гимнастику. А я пошла просто петь. Первый раз меня пригласили на юбилей. Так тяжело было. Я встала на каблуки, голова кружится, вся потная вышла оттуда. Еле допела. Потом второй раз выступила — уже лучше. И продолжила выступать. Такая у меня дыхательная гимнастика.
— Похоже, пространство вас остановило от январской записи. Видимо, сейчас голос стал лучше, и альбом тоже получится лучше.
— Видимо, да. В этом году постараемся записать альбом. Наверное, там уже будет немного другая музыка, чем планировалось.
— Есть ли какие-то черты в вашем характере, которые вам самой не нравятся?
— Я не умею отказывать. Видимо, из-за того, что я родилась в мае, я люблю маяться. У меня часто одновременно бывает несколько предложений и приходится выбирать. Я не могу сказать резко: «Нет». Я говорю: «Извините, можно я перезвоню попозже, давайте попробуем». Если у меня получается, то я постараюсь успеть и там, и там. Это не всегда правильно. Надо уметь отказать. Это упрощает жизнь. Надо вовремя сказать «нет», чтобы люди не рассчитывали на тебя.
— Вы самокритичны?
— О, на 200 процентов. Нет, на 500! Я до недавних пор думала, что не очень красивая, не высокая, не светлая. Мама мне однажды сказала: «Я же родила нормального ребенка. Ты же ходишь, говоришь, слышишь. Значит, ты здоровая. И красивая». После этих слов я изменилась. Я стала намного больше себя любить.
