Перерегистрация и связанный с ней обмен членских билетов федерального Союза писателей прошёл по всей России более двух лет назад. Предпоследним в 2019 году был Забайкальский край. Ну, а Бурятия, как всегда - впереди планеты всей! Если считать сзади.
В нашей беседе инициатор и организатор фестиваля "Священный Байкал", известный бурятский поэт Есугей Сындуев рассказал о мероприятии, о себе, и о необходимости перерегистрации Союза писателей Бурятии. А также о том, что в 90-х годах привело единую писательскую организацию к расколу. И как неутихающее эхо того раскола докатывается до наших дней, тормозя литературный процесс в республике.
- Есугей Баторович, поздравляю вас с успешным проведением фестиваля «Священный Байкал». Я что-то не припомню, чтобы у нас в Бурятии проходили такие яркие литературные праздники, к тому же организованные поэтом. Редко творческие люди, кроме таланта, обладают еще и организаторскими способностями.
- Спасибо за поздравление! Мы, кто работал над подготовкой фестиваля, очень старались! А на ваш вопрос постараюсь дать по возможности развёрнутый ответ. Во-первых, фестиваль наш не просто литературный праздник, а литературно-экологическая акция. Он проводился и - уверен! - ежегодно будет проводится в защиту бесценного дара природы, "Раскосого Ока планеты - Славного моря Байкал" - и за сбережение его природной территории. Одной из целей фестиваля было и будет стимулирование поэтов и бардов - в первую очередь из Бурятии, Иркутской области, Забайкальского края и братской Монголии, напрямую влияющих на экологическое самочувствие Байкала - к созданию высокохудожественных стихов и песен, привлекающих внимание широкой российской и мировой общественности к экологическим проблемам Байкала, к его состоянию, находящемуся сегодня на грани беспрецедентной экологической катастрофы.
Во-вторых, отличие нашего фестиваля от множества российских фестивалей поэзии и авторской песни в том, что он ещё и фестиваль литературного перевода. Это новшество впервые в России введено и будет развиваться ввиду необходимости сохранения и развития бурятского языка, из соображений популяризации поэзии, прозы и драматургии на бурятском языке. Над которым также, как над Байкалом, нависла угроза деградации и гибели. Это вторая цель нашего фестиваля. Не менее важная, чем первая.
- Да-а, Есугей Баторович! Вы не только поэт, но и патриот бурятского народа, Бурятии, Байкала!
- За патриота - спасибо! А вот, поэт я или не поэт - известно будет лет через пятьдесят после моей смерти. Если лет через пятьдесят, как я уйду в страну вечной охоты, мои стихи будут жить, их будут читать, значит, я - поэт. Но я об этом, к сожалению, не узнаю. Когда поэты уходят, о них быстро забывают. Даже Пушкин после гибели был почти забыт на долгие годы. Когда к его столетнему юбилею в Москве на Тверском бульваре поставили тот знаменитый памятник, где "И долго тем любезен буду я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал", стали Пушкина - как сегодня говорят - "пиарить", Россия осознала какого гениального поэта она имеет! И все в России поняли, что он - наше всё!
- Ну, а кем вы себя ощущаете, если не поэтом?
- Сочетателем слов. Я стараюсь сочетать известные всем слова в таком порядке, чтобы из этого сочетания образовывалось нечто новое, имеющее более высокое, чем обычные слова, качество. "Вещество поэзии" - так называл это "качественно новое нечто" мой мэтр по Высшим литературным курсам Литинститута Юрий Поликарпович Кузнецов. Кузнецов говорил: в стихах должно быть вещество поэзии. Если его в них нет, то это не стихи, а графомания и рифмоплётство.
- Многих людей всегда удивляет, что вы никогда не читаете стихи по бумажке. Вы их заучиваете?
- Я не знаю, как для других, но для меня мои стихи — это мои дети, и чтобы узнать и описать каждую чёрточку лица, фигуру, осанку моего ребёнка, мне не нужна его фотография. Хотя... я легко и быстро запоминаю стихи других авторов. Если, конечно, в них есть вещество поэзии (смеётся). Это у меня с детства, сколько себя помню.
- А что-нибудь интересное из детства можете рассказать? Мне кажется, и детство у вас было необычным.
- Самое обычное советское деревенское детство, русско-семейское детство. Я родился и вырос в Турке, где сейчас Байкальская гавань. Половина села были семейские, половина - с Волги-Камы, как у нас говорили. Эти, с Волги-Камы, были вербованные (вербовщина) да ссыльнопоселенцы... А что-нибудь интересное из детства?.. Вот этот случай, пожалуй.
Был у меня до школы друг "не разлей вода" Валька Копорский. Жили мы на одной улице, дома наши были метрах в трёхстах друг от друга. Но нам это казалось огромным расстоянием! Вечером, когда пора по домам, мы провожали друг друга. Я провожу его до дома, а он говорит: что же ты один домой пойдёшь, давай я тебя провожу. Идём к моему дому. Оттуда я провожаю его. А он от своего дома провожает меня. И так мы провожаемся, пока не стемнеет, и нас не загонят по домам родители.
Было мне тогда лет пять, не больше. Почему так уверенно говорю? Потому что Валька был меня на год старше, а в школу ещё не ходил. Сидим мы как-то с ним у моего дома на брёвнах, и я читаю ему наизусть "Василя Тёркина". Отец учился в вечерней школе и дома вслух заучивал заданный отрывок из Твардовского. Я, слыша отца, выучил этот отрывок быстрее него. Прочитал я, значит, до конца, и вдруг кто-то сзади в ладоши хлопает. Оборачиваемся, стоит дядька, такой высокий со смеющимися глазами.
"Дядя Исай! - кричит Валька, - вы за мной? Бабушка уже пирожки настряпала?"
"Настряпала, настряпала, - отвечает тот дядька, - сейчас их есть пойдём". А сам садится рядом с нами на бревно. Смотрит на меня и говорит: "А можешь мне с самого начала почитать, а то я только в конце подошёл".
Я с охотой отбарабанил ему - с выражением, уже тогда умел - совсем не малый отрывок "Василия Тёркина". От "Переправа, переправа - берег левый, берег правый" до "Смертный бой не ради славы, ради жизни на земле".
Он потрепал меня за волосы: "Молодец! Знаешь, кем ты будешь, когда вырастешь?" И на мой вопросительный взгляд говорит: "Поэтом будешь! Запомни: по-э-том!" Взял Вальку за руку и увёл домой, пирожки бабушкины есть. Рядом судачили о чём-то две соседки. Одна, глядя вслед удаляющемся дядьке и Вальке, спрашивает: "А кто это? Что-то не узнаю. Не из нашенских он". Вторая отвечает: "Это Кати Копорской жених. Говорят, в газете работает". Катя, по девичьей фамилии Копорская, наша туркинская - Екатерина Викторовна Калашникова. А дядька со смеющимися глазами Исай Калистратович Калашников.
- А как ваша бурятская семья очутилась в русской Турке?
- Мой отец агинский и по оргнабору работал в Байкальском леспромхозе на лесоотводе. Там он познакомился с моей мамой - курумканским шофёром лошади, как позже смеялся отец. Ещё лет десять-пятнадцать после войны колхозников с лошадьми привлекали вывозить срубленный лес с делян, техники-то было мало. Я и мои братья родились и выросли в Турке. Так что я туркинский, байкальский русско-семейский бурят. И первое мое осознанное воспоминание из детства – это синий-синий Байкал, белые-белые барашки волн, синее-синее небо и белые-белые облака.
Конечно, оттуда, из самого раннего детства, моя любовь к Байкалу, боль за него, стремление как-то помочь ему. А чем я могу помочь? Только словом. Поэтическим словом! А ещё стремлением заразить любовью к Байкалу, болью за него моих собратьев по перу, поэтов и бардов. Заразить посредством экологического фестиваля поэзии, авторской песни и литературного перевода. Чем больше нас будет, тем громче будет наш голос в защиту Байкала. А если наше совокупное слово будет воистину его величеством художественным словом, то мощью своей голос наш не уступит грому небесному!
- О первой цели вашего фестиваля, борьбе за сохранение Байкала, вы рассказали. А вот вторая его цель - как вы говорите: не менее значимая - сохранение, развитие и популяризация бурятской поэзии, литературы, языка? Вы русскоязычный поэт, каким боком это вас задевает?
- Я русско-семейский, но я бурят! Да, так сложилось, что я вырос в русской языковой среде. В богатейшей, многогранной, по-народному певческо-поэтической языковой среде. Но гены! Но кровь! Родная кровь - не водица. Эту истину ничем не перешибить. В дошкольном детстве я несколько раз с лёгкостью переходил с русского на бурятский и наоборот. Увезёт, бывало, нас мать в чисто бурятский Элысун, и через какое-то время приедешь в Турку, встречаешь уличных друзей, радуешься им, говоришь что-то. А они пальцем в тебя тычут и смеются. Потому что говоришь им на бурятском.
А если более глубоко, то я как русскоязычный бурят, чувствую особую ответственность за материнский язык. Так недополучивший материнской ласки ребёнок острее и глубже любит свою мать, чем изнеженный ею баловень. На презентации сборника моих стихов "Параллельные миры" в 2014 году в Юношеской библиотеке я сказал, что мы, русскоязычные писатели-буряты, должны удобрением, навозом - если хотите - лечь в почву, на которой будет произрастать бурятоязычная литература, развиваться и крепнуть бурятский язык.
- Ну, а как вам и вашим братьям, жилось в Турке?
- Да по-разному жилось! Знаете, что такое борьба за место под солнцем? В этой борьбе нам, единственным в селе бурятам - мне и моим братьям - приходилось быть не просто лучшими, а лучшими из лучших во всем: в учебе и спорте, в мальчишечьих драках и в ухаживаниях за девушками! В Турке я закончил школу, оттуда ушёл в Советскую армию, там игралась моя свадьба. И там, на туркинском кладбище, лежат рядышком мои мама и папа. Хотя, помню из детства, они всё тянули друг друга - она его в курумканский Элысун, он её - в дульдургинский Токчин. Но так никто из них друг друга не перетянул.
- Так у вас токчинские, хамниганские корни? Есть две версии о хамниганах. Первая – это омонголившиеся эвенки. Вторая – монголы, жившие в лесах, как эвенки. Вы сами себя кем ощущаете как хамниган?
- Да, я ононский хамниган и ощущаю себя монголом. Ононские хамниганы это суть монголы. Об этом ещё в своей монографии "Песни и обряды ононских хамниган" писал Сергей Петрович Балдаев.
Когда мой предок, последний отпрыск золотого дома Чингисхана, князь Гантимур после неудачного мятежа против маньчжур уходил в подданство России, он приказал своему племени говорить, что они хамниганы, а не монголы. Иначе маньчжуры, в соответствие с Буринским договором о пограничном разделении, потребовали бы у России вернуть монголов, где нас, как и наших первых ханов Хабула и Амбахая, ждал "деревянный осёл".
- В каком возрасте вы начали осознанно сочинять стихи?
- Свое первое осознанное стихотворение я написал примерно во втором классе. В нём рассказал о том, как два моих соседа, сыновья пьяницы-фронтовика ходили в школу по очереди, потому что у них была одна пара валенок на двоих. Но серьёзно к стихотворчеству я не относился. Мне казалось, что каждый второй может сочинять стихи.
- Как вы решили связать свою жизнь с поэзией?
- В середине 80-х стали публиковать много неизвестной ранее литературы. В том числе, стихи. Читая их, я понимал, что я-то не хуже могу! И принёс в Союз писателей Бурятии исписанную от руки школьную тетрадку. Её пролистал Баир Дугаров. И сказал мне: "Знаете, молодой человек, на свете есть много увлечений и хобби. Но поэзия — это не ваше, займитесь чем-то другим!". Помню, как после таких слов я на ватных ногах шёл домой. Но стихи писать не бросил.
А через два-три года - Его Величество Случай! Встречается как-то в трамвае один приятель, Жаргал зовут. Слово за слово, он и говорит, что кооператив открывает, "Коммуникативный сервис" называется - по сёлам концерты артистов организовывать. Уже есть договорённость с Михаилом Елбоновым, Ларисой Егоровой, Даримой Сангажаповой. Айда, говорит, со мной! Это же дико интересно! А мне это что-то совсем неинтересным показалось. Но спрашиваю: "А где базируетесь?" "На Ленина, 30, - отвечает, - там на втором этаже Союз театральных деятелей, а на третьем - Союз писателей".
И это решило всё! Стал я каждый день ходить, как на работу... не как, а на работу на Ленина, 30. Присматриваюсь к театральным деятелям, но больше - к писателям.
Признакомился-подружился с секретаршей Союза писателей. Она меня на машинке печатать учила. Так, одним пальцем, я свои вирши и настукивал. Они, напечатанные, очень даже солидно выглядели и воспринимались лучше, чем от руки корявым почерком написанные.
Она, имя её не помню, подрабатывала тем, что рукописи писателей печатала. И одно моё стихотворение попадает каким-то образом в стопку стихов Алексея Бадаева, приготовленных к публикации. Николай Дамдинов, в обязательном порядке прочитывавший стихи прежде, чем рекомендовать их к публикации, натыкается на моё стихотворение.
Секретарша мне рассказывала, что ничего не подозревающий Алексей Бадаев, придя в Союз писателей, ещё в приёмной, чуть ли не на лестничной площадке, попадает в объятия Дамдинова, ревущего: "Алёша! Алёша! Да ты же гений!" Бадаев ошарашен. А Дамдинов его в кабинет тянет, листок со стихотворением показывает. "Не моё, - отнекивается Бадаев, - впервые вижу!"
"Дамдинов, - говорит секретарша, - меня вызывает и устраивает допрос. Пришлось сознаться, что ты здесь свои стишата одним пальцем настукиваешь."
- В итоге пришло признание?
- Со стороны Дамдинова - да! И он своё ко мне отношение не менял до конца жизни. Хотя мне никогда об этом не говорил. Но Владимир Гомбожапович Митыпов постоянно говорит о том, как Николай Гармаевич о моих стихах отзывался ему и жене его, замечательному поэту и человеку, Любови Васильевне Зубенко. О, Любовь Васильевна! Она за меня любому глотку порвать готова была!
- А Баир Дугаров, как он оказался во главе Союза писателей Бурятии?
- В 1992 году, по достижении пенсионного возраста, сложил с себя полномочия председатель правления Союза писателей Бурятии Николай Гармаевич Дамдинов. Но, уходя на заслуженный пенсионный покой, он пролоббировал своим преемником вполне себе неплохого поэта Баира Сономовича Дугарова.
- А что же наши писатели? Они были согласны с его кандидатурой?
- Многие, особенно старшие, бурятские члены СП России были не в восторге от кандидатуры, но случилось, как случилось - на выборах председателя правления СП Бурятии Баир Дугаров с небольшим перевесом обошёл Народного писателя Бурятии Владимира Гомбожаповича Митыпова.
- Владимир Гомбожапович выдвигал свою кандидатуру?
- Да. И после он неоднократно говорил Дамдинову: "Акела, ты промахнулся!". Я считаю, что со "старых рельсов" Дугаров поезд Союза писателей Бурятии свернул.
- И тогда Союз писателей РБ раскололся?
- Чуть позже. Во многом не согласные с Дугаровым, старшие члены СП Бурятии стали критиковать Баира Сономовича, грозя ему переизбранием, если стиль его руководства не станет похож на то, что было при Дамдинове. И "старики" в 1997 году всерьёз стали создавать Байкальский писательский Союз - бурятское региональное отделение Союза писателей России.
В Байкальский писательский Союз ушли Николай Дамдинов, Владимир Митыпов, Цыденжап Жимбиев, Владимир Корнаков, Дамба Жалсараев, Сергей Цырендоржиев, Владимир Липатов, Геннадий Башкуев, Степан Лобозёров, Гунга Чимитов, Любовь Зубенко и ещё многие и многие писатели.
- Бытует мнение, что творчество дело сугубо индивидуальное, и писать нельзя научить.
- Как писать - нельзя. А как нельзя писать - можно. Можно научить литературному вкусу и неприятию дурновкусия. И это главное условие явления в стихах вещества поэзии. Я с благодарностью вспоминаю, как часами во время совместных прогулок Дамдинов разбирал мои вирши, указывая на огрехи и поощряя добрым словом удачи. Он очень тонко чувствовал слово, его величество художественное слово. Мне кажется, он чувствовал слово на вкус, на цвет, на запах. Многое, из чего сегодня состоит Есугей как автор, выковал, отточил и отшлифовал Николай Гармаевич Дамдинов.
Зародилась в Союзе писателей Бурятии и до сего дня всё расширяется "махновщина". В чём её суть? В уловке замедленного действия, о наличии которой не подозревали наши предтечи. Одна лукавая деталь: есть Союз писателей России, но есть и Союз писателей Бурятии. А в деталях, как известно, прячется дьявол. И вот в сознании многих обывателей, да и некоторых писателей тоже, стало вбрасываться и укореняться мнение, что это две отдельные организации.
Возможно то, что я говорю, не является единственной причиной кризиса литературы. Кризис обусловлен тем, что писатели у нас брошены на произвол судьбы и не видят действенной поддержки со стороны республиканских властей. И тем ещё, что писатели Бурятии до сего дня бездомны. Не имеют даже кабинета, не говоря уже об отдельном здании, где мог бы полнокровно работать Дом литераторов, Бюро пропаганды художественной литературы, студии молодых авторов...
На все попытки обратить внимание властей на эту проблему, слышишь только одно: вас чёрт ногу сломит сколько Союзов, разберитесь, объединитесь, тогда будем разговаривать. Так возможно ли в таких условиях явление миру новых Дондоков Улзытуевых, Исаев Калашниковых, Даширабданов Батожабаев? Об этом можно только мечтать! Но мечтать можно только после того, как члены Союза писателей России, живущие в Бурятии, переформатируются в БРО Союз писателей России, упразднив "махновщину", процветающую под названием РОО Союз писателей Бурятии.
В своих спорах с коллегами по перу, отстаивая свой взгляд, я говорю:
- нет ведь Бурятской православной церкви, есть бурятская епархия русской православной церкви;
- нет ведь коммунистической партии Бурятии, есть Бурятское региональное отделение Коммунистической партии Российской Федерации;
- нет ведь либерально-демократической партии Бурятии, есть Бурятское региональное отделение Либерально-демократической партии России.
Точно также: не должно быть, как сегодня, Республиканской общественной организации Союз писателей Бурятии, должно быть Бурятское региональное отделение Союза писателей России.
Кто-то отмахивается, говоря: сравнил хрен с пальцем, то церковь и политические партии, а мы писательский Союз. А кто-то и задумывается. И это обнадёживает!
