Никакой паники. Инфляция — дело нормальное в нормальном обществе, где в ответ на непопулярные меры есть система рычагов. У нас есть политические тяжеловесы, но нет экономических противовесов. Нагляднее этот диссонанс — на витрине продовольственного магазина. Потому что ковид ковидом, а обед по расписанию. Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Правда, уже не хватает денег на лекарства. «Ложись и помирай», — сказали перед витриной рядом со мной. Причем на витрине были не салями или пармезаны, а молоко, масло, хлеб…
«Мошенничество для невнимательных»
Вы заметили, что весовые обозначения нетто и брутто, принятые советским ГОСТом, исчезли с прилавок как явление. У нас есть День защиты прав потребителя, на страже коих стоят власть и Роспотребнадзор. По факту: защита прав есть, а права есть/кушать — нет. Нетто. В смысле брутто. C чем это едят? А едят его с маслом. Итак, брутто («грубо, приблизительно»). Вы берете приблизительно стандартную пачку сливочного масла, будучи уверены, что там привычные 200 граммов. Нетто (вес без упаковки) придавливает вас уже дома: потребитель обнаруживает, что ему впарили 180. Вес обертки никак не покрывает разницу в розницу. А, к примеру, вместо литра молока в упаковке 950 граммов. И так далее — вдоль витрины.
В 2015-м минпромторг РФ запретил расфасовку в нестандартную упаковку менее 200, 500, 1000 граммов. Круглые цифры для круглых дураков. Они по-прежнему пишутся мелким шрифтом, чтобы пенсионер не прочитал. Допустим, наденет он очки уже дома и побежит назад, в магазин, крича, что, дескать, не то: нетто стало брутто. Брутальный старший менеджер с ходу отметает ваши претензии и ваш чек: вес указан на упаковке. В теории такого старшего менеджера можно понизить до младшего. На практике — «нетто».
Хотя краеугольное право потребителя — на информацию. И эта информация должна быть напечатана не стыдливым шрифтом, а четко и крупно на лицевой стороне товарной упаковки. В противном случае все эти застенчивые телодвижения будут приравнены к обману покупателя. К так называемому «мошенничеству для невнимательных».
Обманщики и мошенники по ту сторону прилавка — изготовители и продавцы — вступают в сговор, ссылаясь на кризис и санкции, теперь и на пандемию. На что в народе издавна есть ответ: кому война, а кому мать родна. Начатая еще в ходе кризиса 2009 года, эта весовая политика стала повсеместной. Ей косвенно вторит федеральный центр подзаконными актами.
Не мычат, не телятся
Встреча Сагаалгана без молочных продуктов немыслима. Не зря его называют Белым месяцем. В молочном отсеке супермаркета я в эти дни мычал беспрерывно. Покупатели даже стали оглядывать меня с ног до головы. Хотя хвоста у меня нет. Зато мысленно выросшие рога дырявили 100-рублевые ценники за литр молока, и я помимо воли начал рычать как тигр — символ наступающего года по лунному календарю.
Наступление на потребителя с рогами наперевес началось еще до Нового года, с 1 декабря 2021-го. При этом новации каждый раз прикрываются лозунгами неустанной заботы о нас, покупателях. Тогда, в декабре, перечень товаров, подлежащих обязательной маркировке, пополнился: в него вошли все молочные продукты со сроком годности менее 40 дней. Напомним, что обязательная маркировка молока действует в России с июня ушедшего года. Первыми под нее попали сыры и мороженое (качественные сыры теперь штурмуют тысячную отметку за килограмм). С сентября требование распространили на молочную продукцию со сроком хранения более 40 суток.
Эти ничтожные усилия производителей и ритейлеров-сбытчиков рождают ощутимые надбавки в цене. При этом само качество остается прежним, «ультрапастеризованным». Наш кот Кеша до отъезда в деревню едва промокал усы в «ультрапастеризованном» молоке и брезгливо дергал лапкой. Теперь Кеша на свежем деревенском воздухе потребляет экологически чистых мышей и парное молоко.
Кстати, о деревне. Сомнительное качество родило инициативу. В 44 квартале, где я жил, каждую среду и субботу в 10 утра за углом пятиэтажки выстраивалась очередь с бидончиками наперевес. В основном из пожилых людей, помнящих вкус разливного молока. Зимой веселые тетки продавали на рынках мороженые круги молока. Отныне деревенские и дачные частники вынуждены прятаться за углом.
Мы пьем не молоко. В лучшем случае — молочный напиток из сухого порошка. Уже забылось, какой хай (и хайп) подняли товаропроизводители, когда на уровне Госдумы было предложено именовать разведенный белый порошок молочным напитком. Единственный прорыв — эрзац-сыры обозначаются с нового года как сырные продукты, но по-прежнему меленько: «с/п». Они стесняются. Не мычат, не телятся.
Хлеб как кирпич
Воспоминание детства: требовалось недетское мужество, чтобы по пути домой не отгрызть корочку. Хлеб не черствел и без пакета. Гости Улан-Удэ увозили круглый каравай, словно лакомство. Бабушки во дворе говорили, что за сорт «подовый» бурятские хлебопеки получили в Кремле диплом.
Сегодня дипломы раздает рынок. ГОСТы усохли, что панировочные сухари. В Улан-Удэ достаточно производителей хлеба, но качество его оставляет желать… прежнего вкуса. Нынешний хлеб ни преломить, ни отрезать. Сплошные крошки.
В 2004 году была упразднена Государственная хлебная инспекция (его функции передали Роспотребнадзору). Эта антинародная акция подвела итог развалу 90-х, когда, как на опаре, взросли частные пекарни. Прежний монополист решил брать навалом, ежедневно выпекая тысячи «кирпичей», чтобы обрушить кирпичи на конкурентов. В ход пошли добавки, дабы удешевить, увеличить объемы продукции. С началом реформ многие поняли, что это прибыльный бизнес. Сегодня «вышка» скорее обратно пропорциональна названию. Инсайдер посоветовал брать хлеб вторых сортов — на них идет меньше «улучшителей» и добавок.
Пока махины ведомств Россельхознадзора и Роспотребнадзора разворачиваются, в других регионах проводят «народные хлебные рейды» с публикацией итогов в Сети. Нам нужна Народная хлебная инспекция.
Мы как-то забыли, что исторически хлеб — священный продукт. Печь плохой хлеб — грех. В ХХ веке его выпекали люди, знавшие ему цену. Прежний хлеб был вкуснее из-за единственного «улучшителя» — совести.
Забытое доброе старое
В отчаянии от весового беспредела минпромторг России в 2015 году предложил ввести продовольственные карточки. В Бурятии этой непопулярной для властей меры боятся, как элитная колбаса соевого изолята. И республика оказалась в изоляции от всей страны. Когда в соседнем богатом Иркутске крупные торговые сети выступили с инициативой заморозить цены на 12 социально значимых товаров до конца года, в гордой бедной Бурятии отказались.
Однако продовольственные карточки вводят и на Западе — для мигрантов, пенсионеров, инвалидов. Продовольственные карточки, если без предубеждений, — реальный современный механизм для малообеспеченных слоев населения. Без обмана, мелкого шрифта и лукавства с брутто-нетто. По ним в течение месяца на фиксированную сумму можно будет купить товары повышенного спроса. Как правило, местного производства. Заодно и фермеров поддержать. Компьютерные кассы, банковские карты технически могут обеспечить новшество. Некоторые регионы России самостоятельно за счет своих бюджетов ввели подобные продовольственные карточки.
В Бурятии, когда на российских просторах родилась инициатива продовольственных карточек, ограничились программой «Продовольственный сертификат». Но и он дал многое. Весной сертификат мог купить любой за 2,5 тысячи рублей, а осенью на эти деньги получить 170 кг овощей. Программой воспользовались порядка… 100 человек. Эти счастливчики оценили экономию средств.
У нас слова «продовольственная карточка», «талон» в эпоху перманентных выборов — как нож в спину PR-кампании. Карточки, по мысли пиар-технологов, рождают отрицательные ассоциации — напоминают о Великой Отечественной войне и распаде СССР.
Между тем в прошлом году в Бурятии прошел незамеченным 30-летний юбилей введения талонной системы. «Молодежь Бурятии» в номере от 19 января 1991 г. сообщила, что «Улан-Удэнский горисполком, исходя из имеющихся в наличии товаров, установил следующие нормы: табачные изделия (с 18 лет) — 1 пачка на талон, масло животное — 200 гр. (для инвалидов и ветеранов сохранена норма в 400 гр.), крупы — 0,5 кг (пока только на январь), чай — 400 гр. на квартал. Мыло — 3 куска туалетного и 1 хозяйственного на квартал. Мясо — норма сохранена, но теперь возможна замена курами (2 кг на талон), сахар — 1 кг. Винно-водочные изделия — 2 бутылки водки, или 3 бутылки вина, или 2 бутылки шампанского, или 2 бутылки коньяка, или 1 бутылка спирта». Для сравнения: средняя зарплата рабочих и служащих в стране была в тот год 270 руб., а цена поллитра водки — 10 руб. 50 коп.
«Пальмовый» иммунитет
«Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения», — написал 200 лет назад Салтыков-Щедрин. Сколько еще лет должно пройти, прежде чем власть обратит внимание на несоответствие нормативной букве цены, качества и веса на витринах? Когда я слышу, что замечательный республиканский онкологический диспансер из года в год расширяет стены и укрепляет материально-техническую базу, то думаю, что наш чернобыль в ближайшем магазине.
Мы пьем отравленную воду, едим «вышку» с низшими добавками, колбасу с коллагеном и соей, масло — из пальмового масла, поим детей молоком из порошка, пичкаем их кислотными «сникерсами», «марсами» и «колой». А для коренных народов Бурятии, включая русское население, употребление в пищу рыночно ориентированной еды вредно вдвойне.
Л.Н.Гумилев писал в 70-е годы ХХ века, что «любой этнос максимально адаптирован к кормящему ландшафту». Сегодня в Бурятии можно констатировать крах этноэкономики, складывавшейся веками. Почти исчез скот местных пород, пастбища после распашки превращены в пустыни, зарастают бурьяном богатейшие поля лекарственных трав. И показатели заболеваемости по РБ варьируются в зависимости от степени биологической адаптации этноса к определенным продуктам питания.
Подавляющая масса продуктов, которую предлагает сфера торговли (колбасы, свинина, мясо птицы, соки, напитки типа «колы», кондитерские изделия), с точки зрения восточной медицины обладает «холодными», слизеобразующими свойствами. Той же плесени. ОНИ СНИЖАЮТ ИММУНИТЕТ. Недаром новое поколение, когда человеку плохо, говорит: «колбасит». Прижилось словечко.
