Благодаря этому позывному он и получил медийную известность. Наверное, уже многие, кто следит за новостями спецоперации, видели фотографии и видеоролики с бородатым воином, на шлеме которого красуется надпись «Бурят», стилизованная под арабскую вязь.
Сейчас Виктор вернулся с полей сражений домой. Он согласился дать интервью для «МК в Бурятии», рассказав о перипетиях своего участия в боях по защите Донбасса.
Что стало причиной
Виктор не имел боевого опыта, не служил в армии и никогда не интересовался оружием, хотя отец и брат — охотники, а детство прошло рядом с воинской частью. Зарабатывал в основном на вахте, обслуживая бурильные установки. А пойти добровольцем его толкнуло неожиданное письмо от бывшего коллеги по вахтовой работе на северах.
— Это было, когда еще все начиналось, 28 февраля. Мне в соцсетях пришло видео от украинца, с которым мы когда-то работали в Красноярском крае. На нем он издевался над пленным бурятским военнослужащим, ковыряясь автоматом в его разорванном бедре. Парень был совсем молодой, не старше 24-25 лет на вид. Я попросил его отпустить, ведь мальчишка не был виноват, что исполнял приказ. Получил ответ: «Посмотри, какие ваши солдаты трусы, как он плачет». Тогда я ему отправил сообщение: «Вы сделали неправильно, вместо этого парня придут осознанные мужики, чтобы вам отомстить», — рассказал Виктор.
После этого он направился в военкомат, но его не взяли — из-за судимости. Тогда Виктор обратился в Чечню, где создавался добровольческий батальон «Ахмат». Там дали добро, и по приезде направили на тренировочную базу спецназа под Гудермесом.
— В батальоне были российские парни от Калининграда до Камчатки. Это, наверное, единственное столь многонациональное формирование. Инструкторы спецназа ГРУ были отличные, преподавали тактику, теорию, стрельбу, прочее. Обучили владеть всеми видами стрелкового оружия. И все это пригодилось. Непосредственным командиром у нас был Герой России генерал Алаутдинов. Подготовку мы прошли, нас экипировали, погрузились в самолет и улетели. Позывной «Бурят» я еще в Гудермесе взял, — рассказывает доброволец.
По прибытии подразделение направили в Луганскую область, это был уже апрель. На месте бойцов перераспределили, чтобы пополнить ими обстрелянные соединения, и начались боевые будни. Виктор был назначен стрелком штурмовой группы из усиления Луганской народной милиции.
— Может меня неправильно поймут, но я пошел туда только за своих пацанов, потому что у меня там еще три племянника. Я всем говорил и буду говорить: парни, которые зашли туда от минoбороны, — настоящие воины, — говорит «Бурят».
«Через неделю привыкаешь»
Первую неделю было очень страшно. Просто неизвестность: как, что, получится, не получится? Виктор вспоминал, как копал окоп в лесу, выросшем на том самом месте, где гремели бои Великой Отечественной, и, сидя под сосной, обращался к природе со смешными молитвами, что, если выживет, не сломает в лесу ни единой палки. После недели боев происходит некая «перестройка» организма, чувство страха становится не столь острым.
— Там до такой степени привыкаешь: твоя группа в здании ведет бой, а ты спокойно сидишь в этом же помещении и варишь на газовой плитке еду. Перестрелка с противником, засевшим в соседней пятиэтажке, туда зашли, выбили, взяли пленных и увезли в штаб, потом вернулись и спокойно поели. Кто-то еще и поспать успевает, — рассказывает Виктор.
Боевые действия проходят по обычной схеме: сначала работает разведка, выявляя координаты вражеских дзотов и прочего, — с точностью до метра. Именно поэтому обвинения западной пропаганды, что российская артиллерия якобы стреляет по мирным жителям, совершенно безосновательны. По выявленным вражеским объектам проводится артподготовка, и сразу по ее завершении начинается штурм позиций или населенного пункта, согласно разработанному плану, группами от 12 до 36 человек.
— Запомнилось: пятиэтажный дом занят укрофашистами, я вызываю артиллерию, а мне говорят, что она не может работать по этому зданию. Я только позже узнаю, что «укропы» заперли в подвале стариков и детей, и мы уже не можем применять тяжелое вооружение. В итоге у нас было много раненых, но мы этаж за этажом освободили здание. Открываем подвал — а там мирные жители на коленях благодарят нас, что мы не разбили дом танком, — говорит Виктор.
«Бурят» вспоминал и курьезный случай, когда ему пришлось быть артиллерийским корректировщиком во время боя в промзоне. Его группа, засевшая в пятиэтажке, запросила огонь артиллерии, и Виктор передавал полученные координаты. В это время засевшие напротив укрофашисты также запросили артиллерийскую поддержку, и в пятиэтажку тоже полетели снаряды. Наши бойцы сначала подумали, что это «Бурят» дал ошибочную наводку, и стали ругаться по радиосвязи.
Пугают «жестокостью бурят»
— Прочитав на моей каске «Бурят», местные жители сначала относятся со страхом и недоверием. Уже в ходе разговора выясняется, что украинские военные ходили и рассказывали им ужасы про жестокость бурят. А ведь провожая нас на спецоперацию, наши матери и бабушки напутствовали нас в числе прочего относиться к мирному населению как к родным, — рассказывает доброволец.
Разговаривая с местными жителями, Виктор показывал им фотографии Бурятии, рассказывал о культуре и традициях малой родины. Люди переставали смотреть с опаской, а когда российские войска уходили из поселка, бывало, что и плакали от того, что их оставляют. Не раз приходилось встречать на Донбассе земляков.
— У нас был старый чеченец, он на отдыхе всегда удивлялся: «Я смотрю: москвичи встретятся — руки пожмут, две-три минуты поговорят и разойдутся. Питерцы встретятся — десять минут посидят, поговорят. А наш «Бурят», если найдет земляка — сбегает, чай заварит. Сидят, пьют, то да се вспоминают, фотографируются на память», — смеется Виктор.
Что касается украинских пленных, Виктор отмечает, что командование строго-настрого запретило применять к ним побои и унижения, и приказало сразу передавать в штаб.
Бойцов противника можно разделить на три категории. Первая — «бедолаги», которые не хотят воевать, но их погнали на передовую, в том числе и угрозой расправы над семьей, они часто не оказывают сопротивления, легко сдаваясь. Вторая — фанатики-фашисты из нацбатальонов, именно они изуверски пытают и увечат российских пленных. Нацбатальоны обычно идут третьим эшелоном, выступая как заградотряды, стреляя в спину солдатам ВСУ, если те отступают. Характерная деталь: трупы нацбатовцев «всушники» при отходе не забирают, хотя своих убитых стараются вынести.
Среди пленных встречаются немало иностранцев: грузины, поляки, британцы, американцы и французы.
— Я вам так скажу, чтоб ни для кого не было секретом: против нас воюет уже 57 армий мира, переодетых в укронацистскую форму. Доля в ВСУ местного населения уже, наверное, меньше 40%, а то и всего 10%. Все остальное — иностранные наемники или переодетые инструкторы, — рассказывает Виктор.
Что нужно бойцу
— Во-первых, никакого алкоголя, никаких наркотиков! От них отгородиться стопроцентно! Достать эти вещи там не столь сложно. Но на передовой человек пьющий или употребляющий наркоту — потенциальный «двухсотый» либо пленный, — предостерегает «Бурят».
Также в условиях современного боя нужно постоянно следить за небом, высматривая квадрокоптеры. Пока, условно говоря, десять человек стреляют, кто-то один должен наблюдать за воздухом — потому что в любой момент квадрокоптер может сбросить гранату.
— Слушаться командиров — однозначно. И главное — не бояться. Всего неделю нужно перетерпеть, контролировать свой страх. И когда этот промежуток времени проходит, ты осознаешь, что держишь свои эмоции под контролем. Ты себя начинаешь совсем по-другому чувствовать и говорить: «Я — мужчина», — продолжает наставления Виктор.
Из снаряжения сейчас актуальны будут теплые вещи. Армейский зимний костюм из теплой куртки и штанов с утеплением удобен, чтобы жить в окопе, но идти в бой более удобно в демисезонной «горке» с флисовым подкладом. Из обуви в «быту» удобны утепленные рыбацкие резиновые сапоги, но в бой лучше идти в тактических ботинках. Нужны шерстяные носки, термобелье, полезны будут тактические перчатки, походная газовая плита. Понадобятся два рюкзака — большой, в котором носишь вещи, его оставляют в расположении отряда, и маленький тактический, с которым идешь в бой.
Сам «Бурят» намерен вскоре вновь отправиться на поля сражений Донбасса.
— Сейчас переподготавливаюсь, кое-какие курсы прохожу. Но я обязательно вернусь туда. Я православный человек. Умереть на поле боя будет прямая дорога в рай. Дело мое правое, победа будет за нами, и я в любом случае уверен, что мы победим. У меня на каске позывной был написан, и я говорил ребятам: пусть видят в снайперские прицелы, что с ними воюют буряты, то есть я, — говорит Виктор.
