— Дмитрий Александрович, с 2012 года ваш ресурс активно освещает события, происходящие в Бурятии. Мы тоже интересуемся тем, что происходит в Иркутске, а происходят у вас сейчас первые за многие годы прямые выборы губернатора. Прямые выборы — это всегда состязание, в котором побеждает преимущественно тот, кто больше обещает. Сенсационная заморозка в Иркутской области тарифов на два года вопреки всем федеральным законам привела в восторг даже жителей Бурятии, а что еще обещают ваши кандидаты?
— Тарифы были самым шумным обещанием действующего губернатора Ерощенко, который фактически ведет социально ориентированную линию Путина. Что касается сенсации, то сначала дословно это звучало так: «Я замораживаю все тарифы на ЖКХ», но потом выяснилось, что электроэнергии это не касается. С 1 июля 2015 года тариф на электроэнергию был повышен, но незначительно, грубо говоря, было 60 копеек, стало 70 за кВт/ч. У его оппонента Левченко — классическая коммунистическая риторика. Учитывая, что и Левченко, и Ерощенко крупные бизнесмены, риторика их похожа и оба ведут себя примерно одинаково.
— Сегодняшняя модель управления Иркутском уникальна — в этом году мэр стал выбираться из числа депутатов, как и в Улан-Удэ, но при этом он автоматически становится сити-менеджером и слагает с себя полномочия депутата. Более того, ваш председатель горсовета работает на неосвобожденной основе, то есть без денег, что жителям Улан-Удэ представить в принципе невозможно. Такой модели нет в России нигде. Как сами иркутяне относятся к такому эксперименту?
— У нас во власть идут не за зарплатой, а за другими вещами, поэтому отказаться от денег иркутским политикам, большая часть которых очень обеспеченные люди, дело обычное. Что касается конструкции с мэром, то ситуация сложилась странно, поскольку еще в мае 2014 года все проголосовали за прямые выборы. Но к моменту переизбрания предыдущего мэра Кондрашова, то есть к марту 2015 года, все поняли, что переизберут именно Кондрашова, чего допустить было никак нельзя. Дело в том, что когда Кондрашов совершенно неожиданно пришел в политику, он веселил всех тем, что ходил по улицам и закрывал канализационные люки. Но потом окреп, собрал команду из малоизвестных личностей и начал делать «дела». Что-то непонятное творилось с детскими садами, куда-то начал исчезать бюджет, это стало системой. Чтобы выйти из этой ситуации, буквально в последний момент депутатов вынудили поменять систему и выбирать мэра из числа депутатов. Когда таким образом мэром стал Бердников, он первым делом обнародовал ситуацию с бюджетом, в результате чего выяснилось, что за три месяца с начала года от годового бюджета осталась только треть. Бердников фактически был выбран на роль сити-менеджера, который самостоятельно назначает себе команду, а председателем гордумы вместо него стала главврач Иркутского перинатального центра Ежова.
Видя такую катастрофическую ситуацию с бюджетом, Ежова сделала очень серьезный шаг, когда отказалась от зарплаты (около 200 тысяч рублей), собственного водителя, благо перинатальный центр находится в 10 минутах ходьбы от мэрии, и практически всего аппарата администрации, сэкономив тем самым для бюджета несколько миллионов. При этом, уверяю вас, она как чрезвычайно сильный и порядочный человек продолжает точно так же работать и в центре, и в мэрии. К тому же отказ от освобожденной основы заведомо ослабляет позиции председателя гордумы и позволяет избежать двоевластия, которого после Братска и Ангарска стали бояться в Иркутске все. Если бы Ежова осталась на освобожденной основе, это было бы воспринято как двоевластие.
— Особенность наших регионов в том, что и у вас, и у нас есть политические фигуры с одними и теми же фамилиями Ханхалаев, Базархандаев, Матханов, Берлина. Как вы считаете, насколько буряты закрепились в политике вашего региона и держатся ли они вместе?
— Александр Ханхалаев очень давно во власти, одно время был председателем гордумы и его последнее избрание замом председателя было скорее реверансом в сторону старой иркутской политической элиты, с которой у Ханхалаева крепкие связи. Как политика его очень любят, он харизматичен, может рассказать анекдот, балагурит, но при этом реально работает на округе. Булат Дугаров занимает одну из ключевых в мэрии фигур председателя ЖКХ. Но о том, что у Ханхалаева в Бурятии есть родной брат, у Амгалана Базархандаева есть брат, я лично узнал совсем недавно. Об этом никто в Иркутске не говорит, не знает, и вообще эти национальные вещи в Иркутске не имеют никакого значения. Но при этом представить бурята на посту губернатора или председателя заксобрания невозможно.
— Год назад на место главного судебного пристава Иркутской области был назначен опять же бывший наш главный судебный пристав Тимур Магомедов, сместив иркутянина Андрея Воробьева.
— По нашим оценкам, Магомедов поднял службу на высокий уровень, особенно технический. У судебных приставов Иркутской области, в отличие от других госслужб, даже приложение для смартфонов работает лучше всех. Самое главное, они работают не грубо, никаких скандалов по поводу их деятельности нет, и это при том, что наши судебные приставы могут прийти и спокойно арестовать у какого-нибудь миллиардера яхту на несколько миллионов.
— Спасибо за интервью. Остается только добавить, что бабр когда-то был и на гербе Верхнеудинска, входящего в Иркутскую губернию. Смысл был в том, что бабр нес в зубах соболя — основной экспортный товар тогдашней Сибири, товар, за который платили золотом. В это можно не верить, но когда в перестройку по какой-то причине с герба Улан-Удэ убрали бабра, оставив совершенно второстепенный элемент в виде рога Меркурия, это круто изменило нашу судьбу. Иркутск по-прежнему остался тем, кем он всегда и был, а Улан-Удэ без бабра, на мой взгляд, превратился в городок мелких торговцев.
