С целью привлечь внимание общественности к этой проблеме, юридический факультет БГУ провел «круглый стол» с участием некоммерческой организации «Иркутский молодежный фонд правозащитников «Ювента». «МК» обратился с вопросами к руководителю фонда Марианне Садовниковой.
— Марианна Николаевна, зная, что вы, прежде всего, юрист, автор изданной еще в 2012 году брошюры для судей и специалистов судов общей юрисдикции о медиации, можно понять, что вы занимаетесь ювенальной юстицией. Элементы такой юстиции внедрялись в Улан-Удэ на базе Октябрьского районного суда, где была создана психологическая комната, в процессах над несовершеннолетними подключались психологи, социальные работники. Однако продолжения все это у нас не получило, а как в Иркутской области?
— В 2006 году мы были инициаторами открытия ювенального суда в Ангарске, потому что считаем: судья не может выносить решение, если у нее не будет целостной картинки относительно подростка. Для этого создается паспорт социального сопровождения, приглашаются разные структуры, которые могут дать характеристику подростку. На основании этого и в рамках законодательства судья может вынести решение обязать ребенка пройти программу реабилитации, психокоррекции. Такие суды не называют ювенальными, скорее мы говорим о дружественном к ребенку правосудии. В Иркутской области на сегодня есть 13 судов, в которых, может, и нет ювенальной юстиции, но работают социальные работники и психологи.
— Каким образом вы взаимодействуете с похожими организациями, работающими в Бурятии?
— Наша организация существует 16 лет, мы активно работаем с органами опеки и попечительства, уполномоченным по правам ребенка, комиссиями по делам несовершеннолетних, работаем как с должностными лицами, так и с самими детьми, даже с теми, кто находится в специализированных учреждениях. Однако если раньше мы работали с самой системой, старались там что-то изменить, то теперь делаем акцент непосредственно на технологиях, образно говоря, инструментах, овладев которыми специалист, даже не являясь психологом, будет успешнее достигать поставленных перед ним задач. Вообще мы считаем, что такими знаниями должен обладать каждый, кто работает с детьми, и совсем не обязательно, чтобы это были трудные дети.
Что касается Бурятии, то мы давно сотрудничаем с вашими специалистами, которые проходили обучение в нашем центре. Мы работаем с подопечными Ангарской воспитательной колонии, где находятся, в том числе, и ваши мальчишки. Пересекаемся на уровне СИЗО, и задача у нас на самом деле одна — начинать работать с семьей, с детьми как можно раньше.
— Каким образом вы предлагаете работать над тем, над чем трудятся несколько госструктур?
— Всего насчитывается 18 субъектов системы профилактики правонарушений среди несовершеннолетних. Не могу сказать, что это поверхностная работа, но, к сожалению, должного эффекта она не дает по многим причинам. Одна из них — отчетность для всех стала гораздо важнее, чем дети. Мы предлагаем основанную на глубокой психотерапии методику собственного изобретения, которая называется «Лестница в будущее». Это игра, в которую можно играть с ребенком начиная с 11 лет, но чтобы игра работала, необходимо пройти курс подготовки. Игра дает возможность осознать, что происходило с вами в прошлом, посмотреть на некоторые события «свежим взглядом». Мы не можем изменить прошлое, но можем изменить отношение к нему. Мы способны вернуться к значимому событию нашей жизни и изменить эмоцию по отношению к нему, чтобы двигаться дальше. Игра дает возможность сформулировать запрос на собственное будущее и оценить свои ресурсы, которые имеются, чтобы понять, достижимо ли ваше желание, и над чем следует поработать.
«Лестница в будущее» апробирована на родителях, на подростках, находящихся в СИЗО, в других спецучреждениях. Если в двух словах, это игра на изменение поведения. Обучиться ей можно в течение 5 дней, по завершении которых обучающиеся получают сертификаты. На сегодня этой игре обучились 25 человек, в том числе трое из Бурятии.
