Сегодня в Бурятии насчитывается 57 таких хозяйств на 16 млн гектарах. Накануне наш корреспондент с представителями Бурприроднадзора отправился в одно из них, куда можно добраться только по озеру Байкал, прежде не ступала нога журналиста, и познакомился с опытнейшим охотоведом Кабанского района. На свежем воздухе под чай с костра и уху из хариуса он поведал историю своего пути в профессию, объяснил, как совмещает охрану животных и охоту на них, и рассказал, почему не променяет зеленое море тайги на каменные джунгли.
Сохранить и приумножить
— Все началось с детства, когда я полюбил природу. Всегда нравилось ходить в лес, километра за два, одному или с друзьями. Впервые довелось побывать на охоте в семь лет вместе с отцом, — начинает свой рассказ руководитель охотничьего хозяйства ООО «Новый промой» Сергей Садовский. — Учился по специальности «Зоотехния» и получил специализацию «Охотоведение». Даже когда работал по другим специальностям, свободное время отдавал главному увлечению — заключал договоры, добывал пушнину. А в 1979 году стал штатным охотоведом. Этим делом занимаюсь уже 43 года и ни разу не пожалел о сделанном выборе.
«Новый промой» образовался в 1998 году, когда грянул дефолт и обанкротился Кабанский хоззверопромхоз, где он трудился заведующим участком. «Тогда мы выкупили оставшееся имущество, землю и организовали открытое акционерное общество, куда вошли все бывшие работники Байкало-Кударинского отделения, а недавно реорганизовали его в открытое акционерное», — говорит Садовский.
С тех пор хозяйство успешно функционирует. Основные виды деятельности — охотничий промысел и туризм, биотехнические и воспроизводственные, охранные и учетные мероприятия. Штат небольшой — шесть человек плюс пять производственных охотничьих инспекторов. Старые сотрудники успели уйти на заслуженный отдых, новые не спешат пополнять опустевшие ряды за скромную оплату. Но и этим коллективом удается решать поставленные задачи. Хотя подведомственная ему внушительная территория — 84 тысячи га — простирается от Энхалукского заказника до Прибайкальского района.
— Мы охраняем таежные и водно-болотные угодья — дельту реки Селенги площадью 115 тысяч га, — рассказывает охотовед. — С первого дня принимаем туристов — в том числе из зарубежных стран, и проводим для них охотничьи туры. У самих нас нет прежнего азарта «добыть» животных, а вот для следующих поколений есть большое желание сохранить их. В этом направлении неплохие результаты — высокая плотность на тысячу гектар.
Главное при регулировании такого показателя — знаменитое правило «золотой середины». У каждого вида существует допустимая численность — как минимальная, так и максимальная. Если она нарушается, то и кормов не хватает (копытных — для хищников, растительности — для копытных), и болезни одолевают. Например, из-за внушительного потомства, принесенного самкой кабана, становится чрезмерным поголовье дикого кабана, и случается чума.
Серьезную роль при сбережении фауны вносит ее подкормка в пределах разумного. Бывают тяжелые зимы, когда выпадает обильный снег, под которым животное не находит себе пропитание и гибнет от голода. «В Африке и Европе — климат иной, однако и там завозят сено и кладут тюками, а воспроизводство высокоэффективное и выживаемость почти стопроцентная. В наших же краях косуля принесет пару детенышей — и ладно, — сетует руководитель охотничьего хозяйства.
Но при этом отмечает: не стоит постоянно брякать ведрами с едой, иначе зверь рискует привыкнуть к хорошему и сам перестанет добывать пищу. Некормленый же человеком, он начинает адаптироваться к условиям окружающей среды.
— Одно дело — естественный отбор и совсем другое — незаконный отлов, — продолжает собеседник. — Браконьеры — отнюдь не матушка-природа. Они не будут разбираться, где самец, где матка, которая может дать приплод на следующий год, а где теленок, и не станут соблюдать сроки. Захотят пострелять в кого-нибудь — поедут палить без разбору и разрешения. Видимо, у них нет сердца, только инстинкты. Это не охота, а убийство. По данной проблеме сотрудничаем с Бурприроднадзором, органами внутренних дел, линейным отделом полиции. Если выезжать раз-два в год, можно заметить лишь следы, а если чаще — поймать нелегальных добытчиков. И я считаю признаком успеха не наличие, а отсутствие протоколов на нарушителей, а, значит, и их самих.
В гостях у природы
Трудовые будни Сергея Садовского для него — как настоящие праздники, несмотря на редкие выходные, и… благодаря отсутствующей связи. «Мне не приходится постоянно говорить по телефону, не замолкающему перед охотничьим сезоном, ежедневно вставать за станок в восемь часов утра, выходить из-за него в пять вечера, выполнять работу в строго определенное время, — радуется мужчина. — Погода хорошая — занимаемся делами, плохая — откладываем их». Исключение — работы сезонные: зимний маршрутный учет, весенний (медведя, ондатры, водоплавающей птицы — перелетной и уток) и боровой дичи — глухаря, тетерева, а также летний и предпромысловый. Всему свое время. Пора учитывать — учитывают. Пора добывать — добывают. Пора кормить — кормят.
И не абы как. Специалисты обустраивают подкормочные площадки, доставляют зерно или комбикорм, и наполняют специальные кормушки. Кроме того, оборудуют площадки «жилищные» — бугры да плотики (где мускусная крыса строит непотопляемые хатки), создают кормовые места — сараи и навесы, и проверяют их каждые две недели.
Для наблюдения за процессом журналисты с охотоведами отправляются сквозь густые заросли дремучими тропами на солонцы, которых в «Новом промое» — около сорока штук. «Сюда приходит семейство примерно из пяти изюбрей. Вот их след, а вот кабарги», — показывает Сергей Иванович и высыпает ведро поваренной соли в яму с коричневой водой. Неподалеку сотрудники охотничьего хозяйства положили целые копны сена, которое частично истоптали, а частично «подъели» копытные.
— А к вашему кордону выходят какие- нибудь животные? — любопытствую я.
— Однажды по его территории прошел изюбрь, когда нас не было долгое время, — говорит Садовский.
— А хищники?
— Нет. Медведь ходил около изгороди — нашел там приваду. Волк — метрах в 60-70. Он осторожный и боится человека. По лесу эти двое запросто пройдут!
Ежеминутно озираясь, ваша покорная слуга выяснила: «серого» от собаки можно отличить по опущенному хвосту и настороженному взгляду. А при встрече с «косолапым» тет-а-тет лучше замереть на месте, но не так, чтобы ветер дул от вас прямо на него. Имея плохое зрение, хозяин тайги едва ли увидит жертву, но, обладая хорошим обонянием, почует ее. И, не будучи раненым, голодным шатуном или медведицей с медвежатами, не нападет, а максимум напугает и, скорее всего, уйдет прочь. Наш герой, защитивший диплом по бурому хищнику, знает не понаслышке: у него, неповоротливого — недюжинная сила. Затащить лося в гору — раз плюнуть.
Глубокие познания обрести можно именно эмпирическим путем. А потому в биотехнических и воспроизводственных мероприятиях участвуют студенты Бурятской сельхозакадемии по договору о совместной деятельности. Учащиеся даже мастерят гнезда пернатых, а материал для них предоставляют охотоведы. Подобная практика идет на пользу и пытливым умам, и на благо местной фауне.
Невыдуманные истории
Самые яркие воспоминания опытного охотоведа запечатлены на черно-белых фотографиях в нескольких альбомах. Дорогие сердцу карточки хранят воспоминания и о жизни в тайге целый месяц, и о промысле ондатры в 1985 году.
— Охотники никогда не врут. Берут правду за основу и приукрашают ее слегка, — смеясь, уверяет Сергей. — Но иной раз происходят такие случаи — сам не веришь, что они приключились с тобой. Очень показательный был и со мной. Много воды утекло с того дня, но запомнился он навсегда. Правила охоты гласят: запрещается стрелять по неясно видимой цели. Но однажды напарник подстрелил меня, надевшего белый халат, рыжую шапку — будто изюбрь в густом снегопаде. Целился в шею — как я научил! (Смеется).
Раненый в девять часов утра, он с приятелем прошагал на лыжах километров пять по снежному насту, и к пяти часам вечера живой добрался до лесовоза, а на нем — и до больницы. Врач не поверила глазам своим и сообщила, что если бы пуля попала чуть левее, мужчина захлебнулся бы кровью, а если бы чуть выше — остался бы без черепа. «Выжил чудом. Ни одного шва не наложили — рана зажила как на собаке, — признает он. — Правда, напарника по допросам затаскали, покуда обстоятельства случившегося не выяснили».
Охотоведческое дело сопровождают и физические испытания, и моральные сложности, и материальные трудности, для преодоления которых требуется государственная поддержка. Садовский подчеркивает: раньше сдавали всю пушнину государству, а предприятие получало на нее стопроцентную дотацию и деньги на охранные мероприятия. «Мы знали, что и сколько стоит. А теперь делаем все за свой счет, ищем покупателей сами, тратим силы и средства», — разводит руками он. На многие виды выделанных шкурок пушных зверей нет ни цены, ни спроса. В советское время тот же соболь сортировался по кряжу и сорту, а в нынешнее делится по размерам (крупный, средний, мелкий) и оттенкам, коих чуть ли не двенадцать. Когда охотник ставит капкан, то наверняка не знает, какого зверька поймает, возможно, добудет не стоящего ничего на современном рынке, но в любом случае понесет одинаковые расходы.
— Какие планы? Работаем дальше! Иногда думаю: «Надо сделать то-то и то-то — и остановиться на этом. Пора отдыхать и на пенсию!». 67 лет все-таки. Но заканчиваешь одно — начинаешь другое. Мы разработали проект освоения лесов и приводим кордоны в соответствие с законодательством. Рассматриваем новые направления, включая туристические — от таежных троп до экологического туризма. Хотелось бы, чтобы мы ездили на машине и снимали животных, которые бегают вокруг, как в ЮАР, — делится мечтами руководитель «Нового промоя». — Я бывал на сафари у знаменитой реки Лимпопо, с егерем охотился на бородавочника и африканскую антилопу — импалу, обменивался опытом с местными охотниками. Владелец тамошнего охотничьего хозяйства собирался в Бурятию, но случилась коронавирусная пандемия, и пока он не добрался до нас. Встречать иностранных гостей, знакомить их с байкальской природой, прививать любовь к ней, устраивать охотничьи туры для желающих по лицензии и присваивать лучшим из них почетные звания — все это не только планируют, но и реализуют. Польские и немецкие охотники ходили на здешнего медведя, забирали долгожданные трофеи и оставались под огромным впечатлением. Не обходилось и без чрезвычайных происшествий. Один турист повредил ногу, когда пробирался на берег — раскатился на камнях, после чего ходил на костылях и даже плясал на них.
— А когда стреляешь в зверюшек, сердце не сжимается? — задаю я сакраментальный вопрос всех «гринписовцев» напоследок.
— Бывают «зеленые», которые не любят охотников, говорят, мол, мы такие-сякие. Но они не понимают: человечество выжило за счет того, что собирало ягоды и грибы, рыбачило и охотилось. Когда ведущий «В мире животных» Николай Дроздов участвовал в «Последнем герое» и оказался на необитаемом острове, то пожалел об убежденном вегетарианстве. Человек — тоже животное, и его организму нужен полноценный белок. А охота — не просто добыча, но и воспроизводство. Она — не только смерть, но и жизнь.
